НАЗВАНИЕ: НАВАЖДЕНИЕ № 18.
Автор: Док.
Фандом: комиксы/экранизации Marvel.
Категория: я бы сказала, что это околослэшый PWP, но я сама в себе путаюсь.
Рейтинг и предупреждения: PG-13, укур, ангст, СПАСАЙТЕСЬ!!!
Персонажи: Тони «Железный Человек» Старк, злокозненный Локи.
Дисклаймер: Я была бы рада, если бы создатели «вселенной» Marvel мне отсыпали; но я всего лишь пассивно затягиваюсь.
Авторские ремарки: Согласно проведённому опросу, больше 58% народа просят суровой НЦы на тему; простите, Док как всегда вывернула просьбы наизнанку и сделала по-своему. Оно странное. Оно отрывистое. Оно в чём-то предсказуемое. И на протяжении всего текста нет ни одного элемента прямой речи. Зато есть цитаты из тематической мифологии, да.))
Синопсис: Предупреждение «укур, ангст, СПАСАЙТЕСЬ» всё ещё в силе. Тони Старк не помнит, как это началось, и не запомнит, как оно закончится. Короткая зарисовка, разбавленная текстами Старшей Эдды. Бойтесь её. Технически она продолжает тему "
Змея" и "
Искр", но при желании её можно выдрать из контекста.
Саундтрек: Потому что без него впечатление будет неполным.))ХАЛК ЧИТАТЬ ВЕСЬ ЦИКЛ С САМОГО НАЧАЛА:
:: ЗМЕЙ :: ИСКРЫ :: НАВАЖДЕНИЕ №18 :: ДЕТАЛИ :: ТОЧКА РОСЫ :: ИЛЛЮЗИИ :: УСТАЛОСТЬ МЕТАЛЛА :: МАГНИТНАЯ АНОМАЛИЯ :: ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ :: СЕРЬЁЗНЫЙ ПОДХОД :: БАБОЧКИ ::Это всегда начинается одинаково.Это всегда начинается одинаково. Старк уже знает, что в мастерской его ждут, когда замечает на пуленепробиваемом стекле узорчатую изморозь. Он уже это видел — он плохо помнит, когда именно.
Старк снимает шлем и кладёт на стол — чтобы шлем мгновенно заиндевел, как и всё вокруг. Его шаги гулко отдаются в мёртвой тишине замёрзшей мастерской. Датчики и сигнализация не работают — они просто не рассчитаны на такие температуры. Дыхание лёгким облачком вырывается изо рта, повисая в воздухе на краткое мгновение.
Три корня растут на три стороны у ясеня Иггдрасиль: Хель под одним, под другим исполины и люди под третьим…
Когда-то, кажется, целую вечность назад Старк пытался для себя проанализировать происходящее. Пролистать сводки «Щита». Просчитать аномалии с точки зрения физики. Сухая терминология отчётов агента Коулсона и поэзия астрофизики доктора Джейн Фостер — даже в сумме они не давали чёткого, конкретного объяснения. И агент, и доктор строили гипотезы на тему того, как стоит определить видовую принадлежность существ, откликавшихся на слишком старинные и смешные в контексте науки названия: асы, йотуны, ваны, валькирии…
После того, как Старк встретился с явлением лицом к лицу, сомнений у него не осталось.
Можно было просто называть их «боги».
И один из них, тихий, тёмный, тонкий, как тень, сейчас вставал Старку навстречу.
Изморозь на стекле и металле колеблется туманом и рассеивается, как след дыхания в воздухе, когда он делает шаг вперёд.
В норме для того, чтобы развинтить на составляющие бронированный костюм класса «МАРК II», нужно несколько специально сконструированных устройств с программой интуитивного распознавания движений. В броне «железного человека» около тысячи сочленений, несколько сотен шарнирных и поршневых конструкций и столько креплений на основе винтовой резьбы, что Старк считал их только на стадии разработки. Специальная установка может снять броню за несколько минут.
Когда к Тони подходит похожий на холодную тень Локи и кладёт бледную руку ему на грудь, крепления сами выскакивают из пазов и слетают с резьбы.
Старк уже не помнит, когда и почему стал считать это нормой. Но почему-то так естественно позволять этому небожителю с морозными глазами запускать ледяные пальцы в его волосы. Как будто так было всегда: холод, безотчётная ласка прикосновения, гулкий звон опадающего под лёгким касанием на пол металла.
Знаю, висел я на этом древе все девять ночей…
Вообще-то, довольно глупо стоять посреди груды металла в вымазанной отходами топлива футболке и джинсах перед чем-то агрессивно неземным, закованным в диковинную тьму камзола. Тони Старк не самый доверчивый человек на свете, и поэтому он отдаёт себе отчёт в том, что довольно глупо ещё и стоять так близко к чему-то настолько неземному.
Но у небожителя по имени Локи такие бездонно-печальные зелёные глаза, что Старк сам шагает ещё ближе.
Слышно, как где-то в глубине мастерской что-то искрит от слишком низкой температуры. Трескается под напором изморози пуленепробиваемое стекло. Коротко и как-то тягуче завывает, но тут же начинает дымить вышедший из строя индикатор системы аварийной сигнализации. Когда Тони делает шаг вперёд, под его ногами на полу похрустывает тонкий слой льда.
Что за пришелец? Что бледен твой лик? Не спал ли ты с трупом?..
Пальцы холодной тени уже не кажутся такими ледяными, когда он проводит их кончиками по лицу Старка, будто запоминая линию скулы, контур челюсти, изгиб губ. Это существо отлично всё видит, но изучает прикосновениями, как слепое от рождения. Дразнит. Играет. Если вообще можно дразнить и играть с такой ледяной пустотой во взгляде.
В зрачках Локи отражается свет реактора, и это отражение отчего-то кажется каким-то замысловатым языческим узором, детали которого просто теряются в таком масштабе. По сути, если не считать мигающего, умирающего белёсого отсвета аварийного освещения, реактор Старка — единственный источник света в мастерской. Локи делает выдох, и лампы аварийного освещения гаснут, не выдержав холода, напоследок со звоном и искрами разлетаясь вдребезги.
Небожитель притягивает к себе человека почти в полной темноте, скользнув одной ладонью на затылок Старка, а другой проводя по груди, чуть выше реактора. Ткань футболки расползается от прикосновений Локи, а под бледными пальцами на коже Старка проступает рисунок диковинного, сказочного змея — еле заметный, как след ожога или старое клеймо.
Глупцу не понять, сколько ползает змей под ясенем Иггдрасиль…
Старку становится плевать и на аварийное освещение, и на выведенные из строя датчики, и на смёрзшуюся броню, когда Локи целует его — так, будто хочет его отравить, укусить, пожрать без остатка. Почти вгрызаясь в приоткрытые губы. Тони начинает дышать только в те моменты, когда небожитель отстраняется, снова дразня, вынуждая тянуться к себе и снова пробовать на вкус его еле заметную усмешку. Тони почти ничего не замечает, потому что даже под прикрытыми веками перед его взглядом стоит только холод отсвета реактора, отражённый в бесконечных зелёных глазах. Тони почти ничего не слышит за грохотом собственного сердца в ушах. Всё, что он способен ощущать и осмыслять, это прикосновения бледного существа перед ним и солоноватый привкус на языке. Привкус крови. Привкус металла. В контексте всё это кажется разными названиями одной вещи.
Если лизнуть ствол заряженного пистолета, если прикусить губу, если поцеловать холодного небожителя — вкус будет почти один и тот же.
Это похоже на хореографию боя. Каждый укус, каждое жадное движение тонких рук, каждая нечаянная царапина от рисующих на теле невидимые узоры пальцев, каждое прикосновение языка к слишком горячей на контрасте коже. Тони страшно целовать в ответ, страшно прижимать к себе, страшно вслепую расцеплять на камзоле причудливые застёжки, которые сложно увидеть, но легко нащупать.
Локи кажется таким хрупким, что Тони боится его сломать — и боится порезаться об обломки.
Старк отдаёт себе отчёт в том, что чисто технически они просто целуются. Если брать данные в сухом остатке и пытаться мыслить внятно, они прикасаются друг к другу не дольше пары минут. Но ритм танца языка, слизывающего кровь с его прокушенных губ, околдовывает, завораживает, и «мыслить внятно» становится невыполнимой опцией.
Безумен ты, Локи, зачем о злодействах рассказ ты завел…
Старк распахивает глаза, когда тонкие, холодные пальцы Локи впиваются в него неожиданно острыми когтями, и мир сходит с ума окончательно. Потому что нельзя объять разумом божественное. Потому что невозможно мыслить, когда чужие руки вырывают из груди реактор, магнит, металлическую капсулу, куски давно пытающейся отторгнуть сталь плоти. Потому что уже расцветают языческими узорами, сплетаясь в колдовской орнамент, царапины на коже, уже шипит змей Мидгарда, морская нить Ёрмунганд, жадно кусая острыми зубами свой хвост, свиваясь ядовитым кольцом ожога вокруг провала в груди, сквозь который видно сердце, и открывает двери своей обители молчаливая Хель, и склоняют крылатые головы Хильд, Сигрюн и их сёстры…
И только злокозненный Локи, отец колдовства, невинно улыбается, слизывая с пальцев брызнувшую кровь. Старк успевает рассмотреть это с болезненной чёткостью, до малейшей детали, до скучающего выражения зелёных глаз, до упущенной Локи тёмной капельки на костяшке мизинца.
И просыпается, не понимая, почему так колотится сердце, и не зная, что в это время где-то далеко закутанный в тени злокозненный Локи досадливо вздыхает. Он уже проверил своими иллюзиями восемнадцать способов забрать у Старка реактор. Он выманивал, подкрадывался, обманывал бдительность, усыплял разум. Он нападал, увещевал, соблазнял. Ни один способ не даёт осечки. Ни один способ не оставляет Старка в живых. Все восемнадцать показывают нелогичное, иррациональное и даже в чём-то смешное доверие смертного, даже если тому угрожает однозначная опасность.
Это можно как-то использовать, думает Локи, сцепляя бледные пальцы в замок. Он ещё несколько секунд сидит в тишине, а потом растворяется в тенях лазейки между мирами. Ёрмунганд незримо дремлет на груди Старка, убаюканный слабым излучением реактора.
Локи пока сам не может себе объяснить, зачем Старк всё-таки нужен ему живым.
Но он в любом случае не даст смертному запомнить свои наваждения. Незачем.
Пока незачем.
[FIN]