ШЁПОТ
июнь — июль 1817
июнь — июль 1817
Часть первая.В начале лета 1817 года, незадолго после окончательного отъезда леди Поул, мистер Сегундус обнаружил себя, за неимением лучшего определения, в некотором замешательстве. Вероятно, как он сам себе объяснял, причина крылась в нём самом. Будучи человеком, привыкшим к неудачам, мистер Сегундус был настолько ошеломлён собственными успехами, что на протяжении нескольких недель испытывал нечто сродни эйфории. Опьянение рано или поздно должно было сойти на нет, и в тот момент, по всей видимости, разум волшебника окончательно прояснился и позволил разглядеть все насущные мелкие проблемы.
Так, например, без леди Поул опустел не только Старкросс, но и ежедневное, уже успевшее войти в привычку существование самого мистера Сегундуса. Мысль о содержании частного приюта для душевнобольных, сколь бы добрыми намерениями она ни была продиктована, уже не казалась ему удачной; леди Поул нельзя было считать в полной мере безумной. От одной только попытки помыслить о том, как же будут выглядеть и вести себя по-настоящему умалишенные люди, мистер Сегундус впадал в меланхолию, становился замкнут и неприятен в общении, отчего, в свою очередь, он сам испытывал смешанное с чувством вины раздражение. Сэр Уолтер, с которым мистер Сегундус поддерживал переписку, сердечно рекомендовал волшебнику развеяться каким-нибудь варварским способом. Главным образом в предложениях лорда преобладали развлечения, подразумевавшие стрельбу по движущимся и зачастую совершенно невинным мишеням, что угнетало мистера Сегундуса ещё больше.
Меланхолия мистера Сегундуса достигла своего апогея возмутительно ясным и жарким вечером семнадцатого июня, и волшебник твёрдым шагом уверенного в себе человека направился проверять один из рекомендованных сэром Уолтером способов борьбы с душевными невзгодами. Иными словами, Джон Сегундус пошёл в местный паб. Опыт в попытках утопить собственные переживания в горячительных напитках у него практически отсутствовал, так что он позволял себе питать хотя бы скромную надежду на успешный исход дела.
Стоит отметить, что развить собственную теорию до хоть сколько-нибудь практической стадии ему не дали совершенно неожиданным образом.
— Я бы не советовал, — сказал Джон Чилдермасс, усаживаясь за стол мистера Сегундуса ровно в тот момент, когда мистер Сегундус уже оплатил собственную выпивку и собирался её опробовать.
Волшебник позволил себе возмутиться и упрекнуть нежданного гостя, поставив ему на вид полное отсутствие приличествующих джентльмену манер. В конце концов, мистер Сегундус считал, что в нормальном обществе, пусть бы оно было и в пабе, собеседнику следовало бы по меньшей мере хотя бы поздороваться, а не пугать людей до полусмерти своим неожиданным появлением. Чилдермасс выслушал его доводы, не перебивая, и временами даже кивал.
— Я бы всё равно не советовал, — повторил он. — И прошу прощения за неожиданное появление. Порой я забываю, что на фоне теней меня сложно заметить.
Мистеру Сегундусу казалось, что в этих словах должна была бы быть насмешка. Однако Чилдермасс говорил очень серьёзно, и это несколько сбивало с толку. С точки зрения мистера Сегундуса, который всё ещё не был окончательно лишён некоторой наивности в общении с другими людьми, не заметить Чилдермасса было практически невозможно. Бывший слуга мистера Норрелла был похож на выбравшегося из страшной сказки вестника несчастья. Высокий, всегда облачённый в потёртую чёрную одежду, с длинными, забранными в неряшливый узел на затылке волосами, Чилдермасс всегда производил впечатление человека, который будет зловеще нависать над собеседником. С годами Чилдермасс усовершенствовал собственную кривую ухмылку и успел обзавестись страшным шрамом на правой щеке, так что если с первого взгляда он и был некрасив, то со второго и подавно был безобразен. Подобный человек, по мнению мистера Сегундуса, был обязан если не приковывать внимание, то распугивать своим видом окружающих.
— Вы очень обяжете меня, сэр, — сухо сказал мистер Сегундус, — если поясните, от чего именно вы в данный момент пытаетесь меня удержать.
— От пьянства в одиночестве, — просто ответил Чилдермасс. И, подумав, прибавил: — Сэр.
— Если вы проделали весь путь до Старкросса с целью наставить меня на путь истинный… — начал сердиться мистер Сегундус, но Чилдермасс его перебил.
— Разумеется нет, сэр. Меня привели к вам карты.
Мистер Сегундус поджал губы. Он был наслышан о том, что мистер Норрелл крайне не одобрял некоторых занятий собственного слуги, однако не был до конца уверен в их характере1. Сейчас многое становилось понятным; будучи приверженцем строгих, академических исследований магии, Гилберт Норрелл не мог одобрить того, что его доверенное лицо позволяет себе прибегнуть к методам, подобающим людям низшего сословия, цыганам и уличным фокусникам.
___________________________
1 Впервые мистер Сегундус узнал об этом в начале 1811 года от мистера Хонифута, который в свойственной ему простой манере пересказывал столичные новости за вечерним чаепитием. Добиться хоть сколько-нибудь конкретных данных о том, что же так огорчало мистера Норрелла в деятельности его слуги, мистеру Сегундусу тогда не удалось, если не брать в расчёт туманные намёки на то, что деяния Чилдермасса всячески позорили его даже с учётом его низкого происхождения. Впоследствии мистер Сегундус сделал из услышанного свои выводы, в связи с чем испытывал к Чилдермассу безотчётное сочувствие.
___________________________
— Карты, — задумчиво повторил Сегундус.
Лицо Чилдермасса исказила его привычная кривая ухмылка.
— Осуждаете, сэр?
Мистер Сегундус промолчал. Он был не из тех людей, которые чуяли в себе власть осуждать кого-либо, кроме себя самого2. Чилдермасс, не дождавшись ответа, подозвал местную прислугу, попросил пинту эля и, сдвинув освещавшую стол свечу на самый край, прямо к кружке мистера Сегундуса, достал карты.
___________________________
2 Зато это мистер Сегундус делал на постоянной основе, имея достаточно неприятный опыт с общественным порицанием и угрозой репутации за год до того, как вступил в Йоркское общество волшебников.
___________________________
Колода Чилдермасса была странной, оборванной и засаленной, словно кто-то от руки нарисовал и раскрасил карты на обрывках бумаги, а уже потом наклеил их на кусочки картона. От времени края картонок обтрепались; мистер Сегундус видел на них следы типографской краски, воска и даже чего-то бурого, о чём ему не нравилось думать. Фрагменты выцветших от времени рисунков мелькали в руках Чилдермасса, пока он тасовал колоду, а мистер Сегундус никак не мог перестать смотреть на то, какими острыми и длинными были его ногти. Казалось, если он царапнет ими стол, сойдёт стружка. Мистер Сегундус невольно подумал о том, каким могло быть рукопожатие этого человека, и внутренне содрогнулся.
Служанка принесла эль. Мистер Сегундус проводил её вежливым кивком. Чилдермасс продолжал тасовать колоду, задумчиво глядя на собеседника через стол.
— Я сам ещё не знаю, зачем я вам, мистер Сегундус, — сказал он. — Но этот расклад — ваш.
На стол легла первая карта. За ней ещё одна. И ещё. Мистер Сегундус поймал себя на то, что, невзирая на всю настороженность, которую он испытывал при виде Чилдермасса, та первобытная магия низшего сословия, что происходила перед его глазами, завораживала. Так могли приковывать взгляд и останавливать разговоры песни и пляски ведьм или друидов, подумал мистер Сегундус. Не то, чтобы он представлял себе Чилдермасса в каком-либо из означенных образов, но…
— Вы желаете достичь какой-то цели, — сказал Чилдермасс, перевернув первую карту. Ей оказалась девятка мечей. — Но пока сами не знаете, какой, — прибавил он, указывая на следующую карту, изображавшую шута, которая лежала прямо по отношению к мистеру Сегундусу и вверх ногами — по отношению к Чилдермассу. У мистера Сегундуса сложилось впечатление, что Чилдермасс не замечал ничего и никого вокруг, пока переворачивал карты. На столе теперь были разложены причудливые изображения сказочных зверей, монет и кубков, и на ум мистеру Сегундусу пришло сравнение с раскрытой книгой, написанной на языке, которого он не понимал. — Вы… сомневаетесь в том, что вам делать дальше. Вы не уверены в этом, но вы способны на большее, чем всё, что делаете сейчас…И вам нужна подсказка.
Чилдермасс на миг нахмурился и, подняв взгляд, посмотрел на мистера Сегундуса. Его тёмные глаза улыбались.
— Вот зачем был нужен я, — проговорил он, постучав длинным ногтем по карте, на которой волк и собака выли на луну.
— Вы волк или пёс? — нервно усмехнулся мистер Сегундус, придвигая кружку с элем поближе.
— Я Луна, — ответил Чилдермасс.
— А кто в вашем раскладе я?
— Глупец, — сказал Чилдермасс. И собрал карты.
Мистер Сегундус в первый раз за вечер отпил эль.
— Я тешу себя надеждой, — помолчав, проговорил он, — что вы не имели намерения меня этим оскорбить, сэр.
— Глупец — не оскорбительная карта, мистер Сегундус. Глупец может быть началом новой эпохи. Эксцентричным, идущим за своими порывами, беспокойным и сумасбродным, — сказал Чилдермасс, откладывая колоду чуть в сторону и отдавая должное своей порции эля. — Однако в вашем случае он всего лишь символизирует неуверенность.
— А Луна?
— А Луна видит будущее.
Мистер Сегундус задумчиво сдвинул подсвечник с начавшей коптить свечой обратно, к центру стола. На его скромный взгляд, судя по карте, Луна видела такое будущее, что на неё оставалось только выть. Видимо, Чилдермасс каким-то образом почувствовал угнетённое направление его мыслей, потому что в следующий момент он обратился к Сегундусу крайне учтивым тоном:
— Возможно, я могу вам помочь, сэр.
— Чем? — изумился мистер Сегундус. И со вздохом горько прибавил: — Тем, что увидите будущее, которого я для себя не вижу?
Чилдермасс, не глядя, выудил из колоды карту и положил перед мистером Сегундусом. На ней человек в причудливой шляпе раскладывал на столе реторты и прочие приспособления для сеанса алхимии или научного опыта.
— По мне, так отличное будущее, — с прежней иронией в голосе сказал Чилдермасс.
— Алхимик? — попробовал угадать мистер Сегундус.
— Маг, — убирая карту в колоду, поправил его Чилдермасс. — И можете мне не рассказывать о том, что вы исключительный теоретик, после всего, что вы сделали для леди Поул. Джонатан Стрэндж не почувствовал колдовства вокруг неё так, как мы с вами, пусть для нас оно и было выражено по-разному.
Мистер Сегундус был вынужден признать правоту собеседника.
— Но что вы предлагаете, сэр? — проговорил он. — За всё это время лишь леди Поул была пациентом приюта для душевнобольных, в который был переоборудован Старкросс. Вы же прекрасно знаете, что магия не лечит безумие; так как же я могу хотя бы надеяться продолжать помогать людям при помощи волшебства, если мой единственный, пусть и исцелившийся, пациент не был по-настоящему сумасшедшим?..
Чилдермасс долго смотрел на него, ничего не говоря. Мистер Сегундус чувствовал себя очень неуютно под этим пристальным, испытующим взглядом.
— Вы слышали свои собственные слова, сэр? — наконец спросил Чилдермасс.
Он говорил негромко, но его хриплый, насмешливый голос заглушал все прочие звуки. Над их столом, над коптившей свечой и стопкой помятых карт, словно висел купол тишины, в которой слова Чилдермасса были слышны чётко и ясно.
— Ваш единственный пациент исцелился, — медленно, делая ударение на каждом слове, говорил Чилдермасс. — При помощи магии, сэр. Магии, которую вы чувствуете и видите с той же лёгкостью, как обычные люди видят и чувствуют цвета и запахи. Магии, которая вернулась в Англию — к худу или к добру, мы ещё не можем сказать. Неужели вы думаете, что леди Поул — последний человек, которого потребуется расколдовать? Чьё проклятие вам надо будет рассмотреть?..
От неожиданности мистер Сегундус отхлебнул больше эля, чем рассчитывал, и закашлялся. То, о чём говорил Чилдермасс, было правдой. Вернувшаяся в Англию магия могла быть орудием добра — но, как и любое орудие, могла и нанести вред. Старкросс мог ещё пригодиться — и как приют для проклятых, и как место для магических практик. К тому же, мистер Сегундус всерьёз задумывался о том, чтобы написать книгу о Джонатане Стрэндже, и он вполне мог заняться своими трудами параллельно с исследованиями влияния волшебства на людей…
— Я слышал, что гадатели не дают свою колоду никому в руки, — откашлявшись, тихо сказал мистер Сегундус. — Это правда?
— Правда, — кивнул Чилдермасс. И, подвинув колоду ближе к волшебнику, прибавил: — Но вы можете достать одну карту. Я вижу, вам это нужно.
Мистер Сегундус осторожно пробежал пальцами по краю обтрёпанного обреза карт, выуживая одну из самой середины. Когда он перевернул её лицом к свету, на него смотрел уже знакомый шут.
— Глупец, — с улыбкой констатировал он.
— Прямой или перевёрнутый? — уточнил Чилдермасс.
— Вероятно, прямой, — пожал плечами мистер Сегундус, выкладывая карту на стол.
Чилдермасс медленно и широко улыбнулся, салютуя собеседнику кружкой.
— Перемены, — сказал он.
Ближе к ночи ветер согнал выглядевшие совершенно безобидными облака в тучи, и, когда мистер Сегундус и Чилдермасс вышли из паба, уже начинал накрапывать дождь. Рассудив, что путь до Старкросса был не таким уж далёким, мистер Сегундус отринул мысль о том, чтобы переждать непогоду. Чилдермасс снова не возражал — лишь вызвался проводить волшебника, сославшись на то, что ему было по пути.
Дождь перешёл в самый настоящий ливень, стоило им отойти на достаточное расстояние от укрытия, но Чилдермасса это, казалось, совершенно не беспокоило. За всю дорогу они обменялись лишь парой слов; мистер Сегундус то и дело с тревогой посматривал в свинцовое, отливавшее грозовой зеленью небо, и изо всех сил пытался не увязнуть в жиже, в которую в считанные секунды превратилась дорога. Наступавшие сумерки утопили всё вокруг в глубоких тенях, которые только изредка рассеивали всполохи зарниц у горизонта, и мистер Сегундус с раздражением думал о том, что хляби небесные, очевидно, не могли подобрать более неподходящего момента для того, чтобы разверзнуться.
К моменту, когда оба волшебника подошли к воротам Старкросса, мистер Сегундус растерял всё своё благодушие, вымок до нитки и был склонен к резким высказываниям. Его спутник, впрочем, сохранял невозмутимое молчание. Гроза подбиралась всё ближе, и, когда Сегундус обернулся, опираясь о кованые прутья ворот, в небе вспыхнула первая молния. Её лиловый отблеск на долю секунды осветил всё вокруг чётко, до малейшей былинки в цветущей луговой траве на обочине. Чилдермасс, судя по всему, где-то по дороге задел шляпой куст жасмина, и теперь его плечи покрывали налипшие на потёртую чёрную ткань белые, одуряюще пахнущие лепестки. Длинные волосы чародея насквозь вымокли, и в отсвете молнии Сегундусу было видно, как с них капала вода.
Только тогда мистер Сегундус запоздало подумал о том, что так и не спросил, где Чилдермасс остановился и куда именно держал путь. За весь вечер он удивительным образом ни разу не поинтересовался ни целью его визита, ни местом пребывания, словно кто-то убрал эти вопросы из его разума.
— Вам стоит зайти, — начал было мистер Сегундус, внимательно глядя в тень, снова скрывшую лицо его собеседника, — в такую погоду…
— …со мной ничего не случится, — рассмеялся Чилдермасс. Звук его смеха перекрыл и шум дождя, и вой ветра, и раскаты грома над их головами.
— Но, помилуйте, — возразил мистер Сегундус. — Куда бы вы ни направлялись, вы могли бы переждать грозу…
— Нам с вами ещё суждено встретиться, — снова оборвал его на полуслове Чилдермасс. — В наших с вами раскладах слишком много общих карт. Запомните это — и удачи вам, сэр.
С этими словами он небрежно прикоснулся к полям своей шляпы, чуть склоняя голову в подобии учтивого поклона, и, развернувшись к мистеру Сегундусу спиной, уверенно зашагал по размытой дороге куда-то в сторону грозы. Его чёрную, долговязую фигуру было видно ещё несколько мгновений, а потом она просто растворилась в тенях, словно смытая дождём без остатка.
В ту ночь мистеру Сегундусу в первый раз приснился странный сон. В нём был густой, оседавший тяжёлыми каплями на траве туман, какие-то сладко пахнущие цветы и далёкий шорох сотен расправляемых крыльев. Мистер Сегундус не мог различить решительно ничего из того, что его окружало, и вместе с тем не ощущал ни страха, ни беспокойства. Земля под его ногами была сырой и прохладной, а впереди маячил какой-то тёмный силуэт — то ли холма, то ли здания, в тумане было не разобрать. Мистер Сегундус проснулся от того, что во сне почувствовал на затылке чьё-то дыхание.
Только проснувшись, он понял, что это было не просто дыхание, а шёпот. Кто-то, стоявший за его спиной, звал его по имени.
К концу июля в Старкроссе на постоянном пансионе проживали двое пациентов. Первой была вдова полковника Гримсби, леди Маргарет, которая утверждала, что совершенно не может выносить общества своего покойного супруга. В последний год у леди Маргарет особенно обострился дар ясновидения, и постоянно присутствовавший в их поместье дух полковника очень расстраивал бедняжку. Своё времяпрепровождение в Старкроссе леди Маргарет однозначно считала скорее заслуженным отдыхом, чем полноценным лечением, и не стремилась возвращаться в отданное на откуп наследникам поместье. Мистер Сегундус неоднократно предлагал попытаться упокоить дух полковника Гримсби3, однако был в итоге сражён аргументом леди Маргарет, звучавшим, как: «Пусть ещё помучается». Вторым пациентом был мистер Гордон, с которым приключилось по-настоящему неприятное происшествие. Внучатый племянник мистера Гордона, мальчик не по годам начитанный, но славившийся буйным и вспыльчивым нравом, прочитал в сплетении ветвей терновой изгороди нужное заклинание и превратил мистера Гордона в осла. Мистеру Сегундусу со временем удалось обратить заклятие, однако в данный момент мистер Гордон пребывал в Старкроссе с целью окончательной реабилитации. Ходили слухи, что у мистера Гордона появилась склонность спать стоя и нездоровое пристрастие к свежим овощам, особенно моркови. Мистер Сегундус готов был со всей ответственностью заявить, что данные остаточные явления могли быть в конечном счёте излечены полностью.
___________________________
3 Стоит отметить, что мистер Сегундус сам был не в восторге от всех методов упокоения усопших, которые предлагали книги по магии. Самым безобидным из них было вскрытие могилы, посыпание бренного тела усопшего солью и селитрой и предание останков огню. Версии с отрубанием головы и набиванием рта усопшего чесноком он и вовсе рассматривал, как смехотворные, и в своей переписке с лордом Поулом презрительно называл их «достойными пера доктора Полидори».
___________________________
В свободное от духов неупокоенных мужей и дурных пересказов «Сна в летнюю ночь» во плоти мистер Сегундус продолжал писать книгу о Джонатане Стрэндже и поддерживал оживлённую переписку с изъявлявшими желание учиться магии молодыми людьми. Магия, вернувшаяся в мир, продолжала быть для него чудом, поскольку человека со складом ума и темпераментом мистера Сегундуса было по-настоящему сложно серьёзно разочаровать в любимом деле.
Пожалуй, единственным колдовством, беспокоившим мистера Сегундуса, было то, что странный сон, который он увидел после встречи с Чилдермассом, стал возвращаться. Сперва мистер Сегундус не придал этому значения, но, когда он, задыхаясь, проснулся, всё ещё чувствуя затылком чужой шёпот, ему стало не по себе. Он выписал из Лондона несколько книг о природе сновидений и в последние недели взял за правило доводить себя за день до той степени физического и морального изнеможения, что просто не видел снов.
Стоял тихий и жаркий послеобеденный час, когда мысли мистера Сегундуса, целиком занятые анализом «Откровений о тридцати шести мирах», прервал звук за окном. Там будто бы кто-то спорил, держа голос приглушённым. Решив разузнать, в чём дело, мистер Сегундус отложил книгу и вышел во двор.
Стоявший у ворот и негромко что-то говоривший лакею человек был одет во всё чёрное, что было совершенно несообразно погоде, и мистер Сегундус узнал бы его из тысячи.
— Чилдермасс! — воскликнул он, поспешив гостю навстречу. — Смею ли я надеяться, что в этот раз ваш визит не вызван туманными пророчествами?
Чилдермасс отвечал, что его визит действительно носит несколько иной характер. И с нажимом, свойственным исключительно людям, чьё терпение испытывали уже продолжительное время, прибавил, что, если бы его не задерживали с пустыми вопросами, он бы уже всё подробнейшим образом разъяснил мистеру Сегундусу. Лакей при этих словах посмотрел на Чилдермасса с выражением обещания исключительных неприятностей во взгляде.
— Пойдёмте же, — нетерпеливо сказал мистер Сегундус, позволив себе ухватить своего гостя под руку, что, казалось, несколько изумило Чилдермасса, и увлечь за собой, — вы наверняка устали с дороги, расскажете мне всё за трапезой!..
Чилдермасс, перешагнув порог Старкросса, высказался в том ключе, что никакая дорога так не выматывает, как проведённые без сна ночи, и выразительно посмотрел на мистера Сегундуса. Мистер Сегундус, в свою очередь, поспешил заверить, что его бессонница — сущий пустяк, и распорядился насчёт чая и закусок.
Последующие полчаса мистер Сегундус сгорал от любопытства, из чистой вежливости не прерывая трапезу Чилдермасса вопросами и давая гостю отдохнуть. Чилдермасс, в силу разнообразного жизненного опыта привычный к употреблению пищи в любых обстоятельствах, даже под внимательным взглядом перманентно невысыпающегося волшебника, не испытывал от присутствия мистера Сегундуса никакого беспокойства. Позволив горничной забрать приборы, Чилдермасс подождал, когда за ней закроется дверь, и мрачно улыбнулся.
— Поверьте мне, мистер Сегундус, — негромко проговорил он, — я был бы рад, если бы меня к вам снова привели, как вы выразились, «туманные пророчества».
Мистер Сегундус, намереваясь объясниться и заверить собеседника, что никоим образом не хотел осудить его методы, уже набрал в грудь воздуха, однако Чилдермасс жестом попросил его замолчать.
— Вы могли слышать о том, что весной Йоркское общество волшебников возобновило своё существование, — сказал Чилдермасс. Дождавшись утвердительного ответа, он продолжил: — К сожалению, сами волшебники не изменили своей сути, посему наше с ними сотрудничество я склонен считать скорее символическим, нежели приносящим некие вещественные результаты. Несколько недель я потратил на работу, которую не мог бы доверить никому из них. Вы — единственный волшебник в Англии, которому я склонен в чём бы то ни было доверять; я хочу оставить у вас на хранение промежуточный результат своей работы, если вас это не слишком стеснит.
Мистер Сегундус был польщён оказанным ему доверием и считал нужным в этом признаться, отчего Чилдермасс только слегка поморщился и сообщил, что не считает собственное доверие ценностью. На взгляд Чилдермасса, доверие любого волшебника могло принести исключительно беды.
— Но это не единственная причина, по которой я вас беспокою, сэр, — продолжал Чилдермасс. — Позвольте уточнить, практиковали ли вы магию в прошедший месяц?
— Разумеется, — тут же ответил мистер Сегундус, которому сам вопрос показался смехотворным.
— Я не имел в виду простые заклинания, необходимые в вашей работе, — сказал Чилдермасс. — Я имел в виду сложные, старомодные, забытые заклятия.
Мистер Сегундус после этих слов возымел вид враждебный и слегка обиженный. Заметив это, Чилдермасс удовлетворённо усмехнулся:
— Вижу, я в вас не ошибся.
Вместо того, чтобы подробно пояснить свои мотивы, Чилдермасс извлёк из складок своего висевшего на спинке стула плаща небольшую, но пухлую записную книжку в кожаном переплёте, перевязанную ремешком. Он протянул её Сегундусу.
— Возьмите, — твёрдо сказал он. — Это — то, что я оставлю у вас на хранение. И не беспокойтесь, эти записи не принесут вам никакого вреда: на свете нет никого, кто мог бы их расшифровать.
Слегка опешивший от такого поворота разговора Сегундус молча принял книжку из рук Чилдермасса. Она была тяжелее на ощупь, чем казалась на вид. Мистеру Сегундусу было решительно некуда её положить в тот момент, поэтому он положил её на колени и приготовился слушать дальше.
— Вторая причина моего визита в каком-то смысле проще для понимания, — проговорил Чилдермасс. — Мне нужен ещё один практикующий волшебник.
— Для чего? — осторожно уточнил мистер Сегундус.
— Ну как же, — изумился Чилдермасс, — чтобы творить волшебство, разумеется.
Позднее в переписке с мистером Хонифутом мистер Сегундус подробно вспоминал всё произошедшее в тот день и приходил к выводу о том, что по здравом размышлении никогда бы не согласился присоединиться к Чилдермассу в том колдовстве, которое тот задумывал. «Как вы знаете, сэр, я не ставлю под сомнение опыт и мастерство г-на Чилдермасса, — писал мистер Сегундус, — однако по прошествии некоторого времени мне трудно поверить в то, что я в трезвом уме и доброй памяти согласился оказать ему помощь в том деле». Свой собственный опыт мистер Сегундус в том же письме называл «достойным истинных безумцев», пусть и описывал все события со свойственным ему восторгом.
Они условились встретиться поздним вечером в нескольких милях севернее Старкросса, у подножия одного из холмов. Чилдермасс заплатил мальчишке из соседнего поместья за то, чтобы он отвёл лошадей домой, и сердечно поблагодарил мистера Сегундуса за то, что он согласился прийти. После этого он направился к вершине холма широким, размашистым шагом, сделав знак следовать за собой.
— Признаться, я не чувствую в себе безрассудства храбрости, — констатировал мистер Сегундус через четверть часа дороги в гору.
Чилдермасс уверил его в том, что тоже не испытывал подобного чувства и вообще сомневался, что оно им пригодится. Холмы были залиты светом заходящего солнца, и в любой другой день мистер Сегундус остановился бы, чтобы полюбоваться видом, однако сегодня его думы были полны мрака и ночных страхов.
В округе пропадали дети. Об этом не писали в газетах и не говорили у очага в богатых поместьях: исчезала обычная уличная ребятня, которая способна прогнать волчью стаю звуками своих игр. Если их и замечали, то до них практически никому не было дела. Даже мистер Сегундус, считавший себя человеком внимательным, не занимал ими свои мысли. Однако Джон Чилдермасс был тем человеком, который запоминал лица извозчиков, знал, чьим именем проклинают врагов портовые прачки, и помнил правила игр, в которые играли эти дети, и он не мог не почуять неладное. Как мистер Сегундус ни силился, он с трудом мог представить Чилдермасса расспрашивающим бродяг и бедняков, хотя умом и понимал, что по праву рождения Чилдермасс был ближе к ним, чем сам Сегундус — к высшему сословию. Тем не менее, двери самых бедных домов легко раскрывались перед Чилдермассом, особенно здесь, на севере. В конце концов, Чилдермасс был живым напоминанием магии старого Короля: таким же бледным, одетым в чёрное колдуном, которым сказки изображали самого Джона Аскгласса. И, если он задавал вопросы, ему отвечали.
Пропавших было шестеро. Один из них вернулся, однако вёл себя совсем не так, как его сверстники; он сидел в углу, не интересовался ни едой, ни играми, и не разговаривал с прежними друзьями. Чилдермасс видел этого ребёнка. То, что он разглядел, ему очень не понравилось. Когда мистер Сегундус попросил пояснить, что именно столь взволновало его в облике мальчика, Чилдермасс лаконично сказал: «Это не было человеком». Мистер Сегундус настолько впечатлился этим ответом, что теперь, не задавая лишних вопросов, взбирался вверх по цветущему склону, вооружившись серебряным ножом из столового сервиза, экземпляром томика Ормскирка и кусочком ткани, в который была завёрнута горстка соли.
— Это здесь, — сказал Чилдермасс, останавливаясь у камня недалеко от вершины холма. Валун, около которого он стоял, выглядел так, словно когда-то был каменным столбом, но от времени развалился под собственным весом. Чилдермасс сделал шаг в сторону и указал на другой обломок камня: — Здесь был второй столб. Между ними — тропа, и ни вы, ни я не знаем, куда именно она ведёт, но детей уводят именно сюда. Если у вас есть сомнения в том, стоит ли браться за это дело, сейчас — ваш последний шанс отказаться.
Мистер Сегундус в ответ на это приосанился, вновь приобретая слегка оскорблённый вид, чем чрезвычайно развлёк Чилдермасса, если таковой вывод можно было сделать из той улыбки, которая исказила его лицо.
До сего момента мистер Сегундус, разумеется, слышал и о Дорогах Короля, и о многочисленных посещениях людьми Страны Фей, однако у него самого всё это время было слишком много хлопот, чтобы проверять теории и слухи лично. Вдобавок, ему хватало опыта с проникновением в сновидение Джонатана Стрэнджа и заботой о леди Поул, чтобы очертя голову бросаться в эксперименты. Однако всё это никоим образом не означало, что древняя магия и волшебные тропы его совершенно не волновали. Так что, когда Чилдермасс шагнул между двух разрушенных каменных столбов и исчез из виду, мистер Сегундус собрал всю свою храбрость, чтобы последовать за ним.
Там, куда он попал, царила ночь — или, по крайней мере, это выглядело, как ночь. Мистер Сегундус поднял голову, чтобы посмотреть на небо, и не увидел ни одного знакомого созвездия. То, что показалось ему растущим вокруг лесом, было белёсым, безлистным и хранящим абсолютное безмолвие. Насколько хватало глаз, простиралась эта странная, асимметричная растительность, оживляемая только вспыхивавшими то там, то тут огнями мертвенно синего цвета. Кроме них это место освещали лишь непривычно яркие звёзды. Луны на небосводе не было.
— Не сходите с тропы, — резко сказал Чилдермасс, оборачиваясь. — И не отставайте. Эти кости не такие мёртвые, как кажется.
Мистер Сегундус снова бросил взгляд на окружавший его лес и понял, что их на самом деле окружали исполинские останки. Кости были разбросаны вразнобой, образуя то заросли рёбер, то отмели черепов, и то, из чего они торчали вверх, было вовсе не землёй, как сперва подумал мистер Сегундус, а какой-то практически не отражавшей свет жидкостью. Чилдермасс, шедший впереди, больше не оборачивался, не смотрел по сторонам и вообще производил впечатление человека, который был уверен в том, что делал, однако по тому, какой напряжённой была линия его плеч и скорым шаг, мистер Сегундус видел, что его спутник взволнован этим пейзажем не меньше, чем он сам.
— Синие огни, — тихо сказал мистер Сегундус, поравнявшись с Чилдермассом. — Вы знаете, что это?
— «Кто», — глухо ответил чародей. И, заметив непонимание на лице спутника, уточнил: — Не «что», а «кто». Это болотные феи. Лично я с ними никогда не встречался и представлен не был, однако полагаю разумным приближаться к ним в последнюю очередь.
— Вы так считаете? — с сомнением протянул мистер Сегундус.
Чилдермасс замедлил шаг и, в упор глядя на спутника, с расстановкой проговорил:
— Они здесь живут.
Сражённый мощью этого аргумента, Сегундус продолжал путь в молчании.
Тропа петляла меж костяных остовов, и в какой-то момент начала подниматься в гору. Это выглядело несколько неестественным, поскольку кости продолжали торчать над поверхностью жидкости, которая вопреки всем законам природы не стекала под откос. Небо не становилось светлее, но то ли звёзды прибавили в яркости, то ли к путникам слетелось больше фей, но теперь мистер Сегундус видел тропу и всё вокруг неё гораздо отчётливее. Подъём становился всё круче и круче, пока внезапно не прекратился совсем, и глазам Сегундуса и Чилдермасса предстало озеро, плоское и ясное как зеркало. Все кости остались у них за спиной, тропа обрывалась у самого края, и впереди, насколько хватало взгляда, простиралась чёрная вода, отражавшая синие огни летящих над ней фей и совершенно игнорировавшая небесные светила.
— Вы не находите это странным? — спросил мистер Сегундус.
Чилдермасс широким жестом руки обвёл озеро, фей, лес костей и тьму, окружавшую их, и желчно поинтересовался, что именно мистер Сегундус изволил счесть странным. В ответ на это мистер Сегундус молча указал на недвижимую гладь чёрной воды. Отражений обоих волшебников там не было.
— У вас есть предложения? — некоторое время помолчав, спросил Чилдермасс.
— Думаю, это не озеро, — сбивчиво начал мистер Сегундус. — Вернее, не просто озеро. Помните, как Джонатан Стрэндж узнал, что зеркала — это двери к Дороге Короля?..
— Думаете, это тоже дверь? — задумчиво произнёс Чилдермасс.
Мистер Сегундус ответил, что не видит причин утерждать об обратном, не проверив теорию. Чилдермасс всецело одобрял подобный подход, однако мистеру Сегундусу до сего момента было невдомёк, до какой степени, поэтому дальнейшие действия его спутника застали его врасплох. И в самом деле, любой нормальный человек, считая автора этих строк, впал бы в ступор, увидев, как демонстрировавший до этого все признаки здравомыслия мужчина шагает прямиком в бездну. Чилдермасс шагнул в озеро и мгновенно скрылся в тёмных водах с головой, не оставив даже всплеска.
На несколько ударов сердца мистер Сегундус онемел. Неясно, что именно было для него страшнее, потеря спутника в пучине неизвестности или перспектива встретить дальнейшие опасности волшебной страны в одиночестве, однако волшебник раздумывал недолго. Помянув последовательно Бога, чёрта и Короля-Ворона, мистер Сегундус шагнул в воду.
Чёрная жидкость оказалась неожиданно вязкой и совершенно ледяной, не говоря уже о том, что мистер Сегундус погрузился в озеро с головой. Скорость, с которой он выкарабкался обратно, на берег, могла бы заставить устыдиться в своей медлительности любое живое существо. Стряхнув с себя тягучую жидкость, мистер Сегундус некоторое время, тяжело дыша, смотрел на то, как плавно успокаивалась рябь на поверхности озера. В любой иной ситуации он был бы склонен впасть в отчаяние или уже привычную меланхолию, но сейчас неудача всего лишь озадачила его. Мистер Сегундус чувствовал острую необходимость действовать, понять, в чём была его ошибка. Он снова посмотрел на уже совершенно спокойную поверхность озера, отёр лицо от воды и, пару секунд глядя прямо перед собой, с чувством сказал:
— Идиот.
После этого он встал на ноги, по возможности привёл себя в порядок и снова решительно шагнул в озеро — на этот раз произнося в уме заклинание откровения5.
___________________________
5 В своих путешествиях через зеркала Джонатан Стрэндж использовал вариант заклинания откровения Донкастера вместе с заклинанием растворения, призванным растопить поверхность зеркала. Мистер Сегундус об этом не знал, поэтому использовал заклинание откровения, описанное в монографии Саттон-Гроува. Поскольку поверхность озера была изначально зыбкой, а весь мистер Сегундус — и без того вымокшим, отсутствие заклинания растворения не принесло никакого вреда.
___________________________
Дорога, открывшаяся ему по ту сторону озера, была заполнена мелкой серой пылью. Костяной лес исчез, уступив обычным деревьям с высокими лиственными кронами, такими же серыми, как земля под его ногами, и о пейзаже, который мистер Сегундус покинул, напоминали только нездешние созвездия да призрачные синие огни фей. В дорожной пыли перед мистером Сегундусом был чёткий след, который мог оставить только Чилдермасс. Приободрённый этим, волшебник храбро зашагал по дороге, не отрывая взгляда от следов.
{masterpost}