ШЁПОТ
июль — сентябрь 1817
июль — сентябрь 1817
Часть вторая.Чилдермасс, как выяснилось, ждал его на повороте, присев на поваленный ствол одного из деревьев. В первое мгновение он просто смотрел на счастливо улыбавшегося и покрытого уже начавшей подсыхать чёрной жижей мистера Сегундуса, безмолвствуя. После этого Чилдермасс издал какой-то странный ухающий звук и спрятал лицо в ладонях. Мистер Сегундус не сразу понял, что его спутник смеялся.
— Я не сочту ваше веселье оскорбительным, — великодушно сообщил мистер Сегундус, садясь на древесный ствол рядом с Чилдермассом, — но исключительно потому, что понимаю собственную глупость.
Как выяснилось, Чилдермасс шагнул за отражения в поверхности озера, не подумав о том, что не предупредил мистера Сегундуса о том колдовстве, что требовалось для прохождения сквозь зеркала. Оказавшись в сером лесу, чародей первое время продолжал путь, пока с досадой не обнаружил, что его спутник за ним не последовал. Оглядевшись и взвесив все варианты, он решил выждать, надеясь, что мистер Сегундус догадается применить магию — и был чрезвычайно рад тому, что не ошибся в своих чаяниях.
Переживший интересный магический опыт и оттого жаждавший действия мистер Сегундус отмахнулся от извинений.
— Вы говорили, что успели осмотреться, — сказал он, вскакивая с поваленного ствола и начиная мерить пыльную дорогу шагами. — Вы узнали что-то, что может нам помочь? Куда ведёт эта дорога? Шёл ли кто-то до нас по ней?..
Чилдермасс, который всё это время наблюдал за мистером Сегундусом, кривясь в едва сдерживаемой улыбке, жестом попросил своего спутника замолчать.
— Я успел дойти до места, где заканчивается лес, — сказал он. — На дороге нет ни одного человеческого следа, однако она снова резко обрывается неподалёку отсюда… Идёмте, мне проще показать вам, что там, чем рассказывать.
Они шли по серому лесу куда быстрее, чем шли по тропе к озеру, поскольку мистер Сегундус сгорал от нетерпения, а Чилдермасс уже знал дорогу. Деревья становились ниже и искажённее с каждым пройденным ими шагом, сплетаясь друг с другом, приникнув кроной к кроне, образуя над серой пыльной тропой шатёр из недвижимых никаким земным ветром листьев. Этот шатёр был таким плотным, что через какое-то время, посмотрев вверх, мистер Сегундус не увидел неба. Последние несколько ярдов этого странного леса им пришлось идти, пригнувшись, и мистер Сегундус подумал о том, что этот низкий и узкий проход был бы в самый раз для того, чтобы здесь прошёл ребёнок.
Деревья закончились так же резко, как до этого оборвался костяной лес, словно кто-то провёл невидимую черту, пересечь которую им было не позволено.
— Ещё одно озеро? — пробормотал мистер Сегундус, глядя на идеально круглый водоём, окружённый глухим переплетением серых ветвей. — Или вернее будет назвать это прудом? Что будет дальше — колодец?..
— Видите? — проговорил Чилдермасс, указывая на воду.
Мистер Сегундус кивнул. Тёмная, гладкая поверхность пруда отражала их с Чилдермассом и яркую луну, которой не было на небе. Отчего-то ему на ум пришла карта из Марсельской колоды, на которой на луну выли волк и пёс, и он слабо улыбнулся этому воспоминанию.
— Идём? — мягко спросил Чилдермасс, протягивая руку мистеру Сегундусу.
Снова кивнув, он сжал похолодевшими пальцами протянутую ладонь и вместе с чародеем шагнул в новое отражение.
Первым, что они увидели, был ребёнок. Это был бледный мальчик лет десяти, который смирно сидел на казавшейся синей в лунном свете траве. Мальчик был одет в чистую, но поношенную одежду, и держал в руках какой-то красный цветок, пристально его рассматривая со всех сторон. Мистер Сегундус заметил, что похожие цветы росли за спиной мальчика — ему было видно, как колыхались их венчики на несуществующем ветру. Они были чем-то похожи на маки, но были мельче и словно светились в темноте тёплым светом, похожим на отсветы домашнего очага.
— Ему уже не помочь, — едва слышно сказал Чилдермасс за его спиной, и мистер Сегундус вздрогнул от горечи в его голосе.
— Почему? — шепнул мистер Сегундус.
— Цветы. Они растут на нём. Он уже не человек.
Только теперь мистер Сегундус увидел, что мальчик не столько сидел на траве, сколько рос из неё. Зрелище было настолько нереальным, что не вызвало в нём ни страха, ни отвращения. Мальчик не обращал на них никакого внимания, будучи полностью поглощённым тем, что смотрел в светившийся цветок, но оба волшебника всё равно прошли мимо него, стараясь ступать тише и не тревожить его понапрасну.
Следующий ребёнок, которого они встретили, видимо, когда-то очень давно лёг на траву ничком. Сейчас его образ всего лишь угадывался в небольшом островке огненно-рыжих цветов, и нельзя было определить ни его пол, ни возраст. Чилдермасс ускорил шаг, стараясь не задерживаться на нём взглядом. Он ничего не говорил, но мистер Сегундус понимал его чувства. Вид любого человеческого существа, доведённого до такого состояния, мог потрясти — что уж было говорить о том, что речь шла о безвинных детях…
Тропа, по которой они шли, была едва заметной, но мистеру Сегундусу показалось, что становится светлее. Сперва он решил, что дело было в тех цветах, сполохи тёплого света которых он то и дело замечал краем глаза. Однако потом он понял, что свет был холодным и словно колыхался, будто его источник постоянно передвигали с места на место. Мистер Сегундус замер, схватив своего спутника за рукав.
— Стойте и не шевелитесь, — тихо сказал он нахмурившемуся Чилдермассу.
Соль, которую он нёс в кармане, по всей вероятности безнадёжно промокла, когда он упал в озеро, размышлял мистер Сегундус. Разумеется, солью можно было бы отогнать нечисть, однако он сомневался, что размокший комочек обладал достаточной магической силой. Колдовать на крови и серебре в таких условиях мистер Сегундус никогда не пробовал. Однако, пока с ним была книга, его не покидала надежда.
— У вас на найдётся свечи и огнива? — шепотом спросил он.
Чилдермасс недоумённо моргнул. Помедлив секунду, он уточнил:
— Вам принципиально наличие огня или состав свечи?
— Наличие огня, — без колебаний ответил мистер Сегундус.
Чилдермасс, пошарив в карманах, извлёк на свет обломок карандаша. Он шепнул какое-то слово, и на кончике деревяшки заплясал сердитый, сыпавший искрами огонёк.
— Подойдёт, — оценил мистер Сегундус, бережно принимая карандаш из рук своего спутника. — И вы меня очень обяжете, если не будете смотреть вверх.
Чилдермасс застыл, словно превратился в камень, не сводя настороженного взгляда с волшебника. Мистер Сегундус прошептал в мигавшее в его руках пламя несколько слов и, резко развернувшись, дунул на огонь, гася его. Белый дымок, поднявшийся с обгоревшего кончика карандаша, поднялся вверх, сплетаясь в причудливую кружевную сеть, которая накрыла обоих чародеев полупрозрачным пологом.
Синие огни фей, столпившихся в воздухе над ними, отпрянули от этой преграды, как от настоящего пламени, и бросились врассыпную.
— Теперь можно, — с облегчением выдохнув, сказал мистер Сегундус, возвращая всё ещё дымившийся карандаш владельцу.
Чилдермасс посмотрел в небо, перевёл взгляд на мистера Сегундуса и уважительно склонил голову.
— Давайте поспешим, — тихо сказал мистер Сегундус. — Благодаря нашим светящимся друзьям мы сияли, как маяк, и, кто бы ни ждал нас в этом жутком саду, наше приближение уже не будет для него сюрпризом.
Чилдермасс кивнул и, развернувшись, скрылся за поворотом дороги. Мистер Сегундус постарался не отставать. Он уже не обращал внимания на горящие то там, то тут огненные цветы, отмечавшие места, где сидели и лежали те, кто раньше был людьми. Тропа шла вниз и вниз, свиваясь спиралью, и единственными звуками в безмолвии этого жуткого сада были шаги и дыхание двух волшебников.
Мистер Сегундус был так занят своими мыслями, что, когда Чилдермасс резко остановился, он едва на него не налетел. Поляна, на которой они стояли, была залита приветливым, тёплым светом, который звал к себе любого путника в холодной ночи. И в центре её стояло что-то, что мистер Сегундус сначала принял за дерево. Было затруднительно определить, было ли это существо мужчиной или женщиной, однако у мистера Сегундуса захватило дух от того, насколько красивым оно было. Это была красота, свойственная потокам воды и вянущим цветам, гибкая, близкая к смерти, однако неоспоримая в своём великолепии. Существо было не выше самого мистера Сегундуса; оно было облачено в тонкие, летящие одежды, и его ярко-синие глаза были полуприкрыты длинными ресницами.
Его руки, ноги, грудь и спина были усыпаны ростками похожих на маки цветов, и все они испускали мягкий, манящий свет, колыхаясь в такт дыханию и движениям существа. И все они развернулись, как подсолнухи к солнцу, в сторону волшебников, когда существо раскрыло глаза и посмотрело на них.
— Вам здесь не место, — сказало существо.
От его голоса по всему телу мистера Сегундуса прошла дрожь болезненного удовольствия. На слух казалось, что говорило одновременно несколько человек, шепча, крича и стоная в унисон, и это было слаще любой музыки, что он когда-либо слышал.
— Вас не приглашали, — озадаченно сказало существо тем же странным, зовущим голосом. И, глядя прямо на мистера Сегундуса, добавило: — Но вы можете остаться.
Мистер Сегундус в тот момент очень хотел остаться. Он хотел опуститься на колени, обнять ноги цветущего существа, чтобы согреться в свете распускавшихся на нём бутонов, чтобы эти нечеловечески красивые руки перебирали его волосы до скончания века, чтобы этого голос шептал ему сказки, чтобы можно было пустить корни и никогда, никогда не уходить, чтобы…
Он очнулся, когда почувствовал, что чьи-то острые ногти впились ему в руку. Как сквозь туман, он слышал почему-то показавшийся ему охрипшим голос Чилдермасса.
— Зачем тебе дети? — спросил чёрный волшебник, до боли стискивая ладонь мистера Сегундуса. Не было понятно, пытался ли он спасти спутника от колдовских чар, или сам хватался за единственное реальное существо из плоти и крови, чтобы не поддаться искушению.
— А зачем они вам? — изумилось покрытое цветами создание, переводя взгляд на Чилдермасса. — Они ушли ко мне, потому что у меня им лучше. Здесь их любят. Здесь их делают красивыми. Я не удерживаю никого из них. Они сами уходят.
— Когда захотят? — глухо спросил мистер Сегундус.
Существо нежно улыбнулось, снова посмотрев на него, и ласково сказало:
— Когда отцветут.
Мистер Сегундус не помнил, где именно прочитал то заклинание, что пришло ему на ум в тот момент. Любящий взгляд синих, прекрасных чуждой красотой глаз цветущей твари, сжимавшие его ладонь пальцы Чилдермасса, тяжёлый запах свежей крови, шедший от светившихся бутонов — всё это тогда едва ли имело для него значение. Он слишком хорошо запомнил мальчика, вросшего в синюю траву. Свободной рукой мистер Сегундус нащупал в своём кармане намокшую книгу, заложенную серебряным ножом.
— Как вы полагаете, — сжимая ладонь Чилдермасса в ответ, тихо сказал он, — у нас больше шансов с серебром и кровью — или с холодным железом?..
Он скорее почувствовал, чем увидел хищную, кривую улыбку чародея.
Красные цветы обвили его руку, когда он полоснул по ладони серебряным ножом, и жадно начали лакать кровь. Цветущая тварь, трепеща лепестками, с изумлением посмотрела на рискнувшего подойти так близко человека. Отсюда мистер Сегундус видел и изящно очерченные, призывно приоткрытые губы, и тонкие черты лица, и мерное, убаюкивающее колыхание тычинок внутри каждого венчика.
— Andedion uediiumi diifuion risun, — осипшим от волнения голосом твёрдо проговорил мистер Сегундус, глядя в колдовскую синеву нечеловеческих глаз. — Artiu mapon arueriiatin, mapon arueriiatin6…
___________________________
6 Автор этих строк вынужден признать, что мистер Сегундус воспользовался не рассеивающим заклинанием, а древним проклятием. В более поздних источниках его текст не воспроизводится, однако в наши дни его можно услышать в переложении на песенный лад для скрипки и колёсной лиры.
___________________________
Его кровь закипала, соприкасаясь с плотью цветущего существа, которое уже не тянулось к нему, а пыталось отпрянуть — туда, где методично срезал его стебли Чилдермасс, орудуя простым охотничьим ножом, пока мистер Сегундус упрямо дочитывал заклинание. Холодное железо обжигало тварь, и мистеру Сегундусу было видно, как дымились оставленные ножом срезы. Существо выло и пыталось жалить волшебников, осыпая их пыльцой, извиваясь, оплетая их лица отростками стеблей. Там, где с его цветов облетали лепестки, выступала тёмная кровь, и свет мерк, уступая мраку, точно так же, как аромат цветов уступал аромату гниющей плоти. С каждым новым словом заклинания мир вокруг становился всё более блёклым и нереальным, и, когда мистер Сегундус дочитал его до конца, он увидел, как гаснут синие глаза, становясь беспросветными чёрными провалами…
Чужое колдовство жило ещё мгновение, а затем полыхнуло нестерпимо ярким холодным светом, и мистер Сегундус, не удержав равновесия, начал падать. По счастью, падение не длилось слишком долго, а поросший сладко пахнущим разнотравьем склон холма, по которому он скатился, был не обрывом и не новым видением волшебной страны. Воздух, напоенный цветением трав, был влажным от предрассветной дымки, а небо уже начинало светлеть. С некоторым запозданием мистер Сегундус заметил, что Чилдермасса постигла его участь: чёрный чародей, стряхивая с себя мелкие листья и траву, уже поднимался на ноги, и его силуэт был чётко виден на фоне густой синевы неба. Он протянул руку, помогая мистеру Сегундусу встать.
— Где мы? — спросил мистер Сегундус, озираясь.
Чилдермасс пожал плечами и сказал, что не может точно назвать место, однако по всем признакам, считая виднеющиеся на горизонте очертания вала, они определённо находились где-то в Йоркшире.
— У нас получилось, — деревянным голосом проговорил мистер Сегундус.
Отчего-то сам этот факт показался ему настолько забавным, что он начал смеяться, будучи решительно не в состоянии себя от этого удержать. В молчаливом присутствии Чилдермасса теперь ощущалась некоторая растерянность; чародей, вероятнее всего, был ошеломлён взрывом веселья мистера Сегундуса. С поправкой на обычное поведение Чилдермасса, эта растерянность была больше похожа на откровенный страх.
Мистер Сегундус понял, что продолжает смеяться и повторять: «У нас получилось», как заводная игрушка, только тогда, когда Чилдермасс довольно-таки неучтиво встряхнул его за лацканы сюртука. Когда и это не помогло, Чилдермасс привлёк его к себе и заключил в крепкие объятия, словно успокаивал ребёнка, которого мучили кошмары. Только тогда мистера Сегундуса наконец перестал сотрясать смех. Он затих, слушая, как колотится под ухом сердце другого живого существа, и несколько секунд просто позволял себе ни о чём не думать.
Через некоторое время Чилдермасс заговорил. Смысл его слов не сразу начал доходить до мистера Сегундуса; по сравнению со всем, что он сегодня видел и слышал, обычная человеческая речь была чем-то слишком простым и оттого неуместным и не заслуживавшим внимания. Мистер Сегундус опомнился лишь спустя пару мгновений, когда осознал, что Чилдермасс обращался к нему.
— Прошу меня простить, — пробормотал он, приводя себя в приличествующий джентльмену вид под тяжёлым, тёмным взглядом Чилдермасса. — Кажется, я отвлёкся и не вполне понял, о чём вы, сэр.
Улыбкой Чилдермасса можно было бы вести войну, такой кривой и неприятной она показалась мистеру Сегундусу в тот момент.
— Я прощался, — сказал Чилдермасс. — И благодарил вас за помощь. Если таково ваше желание, я могу повторить точные формулировки.
Мистер Сегундус впоследствии не мог точно сказать, что именно его в тот момент так огорчило. Вероятно, это была перспектива искать дорогу домой в одиночестве — и мысль об этом так ясно отразилась на его лице, что Чилдермасс улыбнулся ещё более криво и менее приятно.
— Не беспокойтесь, — сказал он, осторожно взяв порезанную и всё ещё кровоточившую руку мистера Сегундуса в свои. — До ближайшего города7 нам с вами по пути, так что я почту за честь надоесть вам за время дороги.
___________________________
7По иронии судьбы им оказался собственно Йорк.
___________________________
Помрачневший было мистер Сегундус в ответ на это только благодарно улыбнулся.
Чилдермасс не вернулся за своими записями ни через день, ни через неделю, ни через месяц. К середине сентября мистер Сегундус перестал равно как ждать, так и писать в никуда письма об общем состоянии пациентов Старкросса, деятельности представителей мира фей и вестях о выходцах с волшебных троп. Осень на первых порах выдалась тёплой и солнечной, и ласковая погода тех дней преизрядно отвлекала мистера Сегундуса от того, чтобы как следует сосредоточиться на работе. Леди Маргарет Гримсби к тому моменту уже вернулась в своё поместье, к вящему ужасу собственных наследников найдя общий язык со своим покойным супругом, а место её заняли мистер и миссис Уайтфилд, которым приходилось учиться игнорировать всё, что им говорили птицы.
Сны, в которых приходили туманы и шёпот, уже не терзали мистера Сегундуса столь сильно. Теперь всякий раз, когда они возвращались, он не чувствовал страха — только трепет перед непознанным. После всего, что он видел, он ясно понимал, что эти сны не могли быть простыми грёзами. У преподобного Джеймса Риордана в его «Diarium Somniatoris8» мистер Сегундус читал об опытах сознательного управления собственными сновидениями, и теперь пытался изучить свои сны подробнее. Пока что его успехи сводились к тому, что он приблизился к тёмному силуэту и теперь мог различить, что это было точно не живое существо. Нельзя было сказать, чтобы это знение хоть сколько-нибудь ему помогало, но теперь всякий раз, когда мистер Сегундус открывал глаза, проснувшись от чужого шёпота, он не был растерян или испуган. Напротив, он ощущал азарт исследователя.
___________________________
8 Издано в 1590 в Дублине, последнее переиздание — Лондон, 1721. Книга не пользовалась особенным спросом среди изучающих магию, поскольку сам её предмет был ещё более зыбким, чем изучение заклинаний.
___________________________
К концу сентября зарядили дожди и подул слишком ранний для этого времени промозглый ветер. Мистер Сегундус с грустью смотрел за окно, где холодные вихри безжалостно рвали с деревьев листву. Именно он был первым, кто заметил всадника, приближавшегося к Старкроссу.
Всадник был бледен, чёрен и выглядел старше и безумнее, чем он был на самом деле. Мистеру Сегундусу хватило мимолётного взгляда, чтобы отшвырнуть перо и рукопись и очертя голову помчаться вниз по лестнице.
Чилдермасс шагнул в холл Старкросса и тяжело, гулко захлопнул за собой дверь. При виде него мистера Сегундуса охватило странное чувство, будто он смотрел не на старого знакомого, а на глухой чёрный провал во всём естестве этого мира.
— Чилдермасс! — воскликнул мистер Сегундус. — Бога ради, что с вами произошло?!
— Я пришёл, как пациент, — глухо ответил чародей.
Мистер Сегундус непонимающе моргнул. А потом Чилдермасс закрыл глаза и начал сползать вниз по дверному косяку, и мистеру Сегундусу стало не до размышлений.
Нового пациента разместили в южном крыле дома, там, где меньше всего ощущался пришедший с осенью пронизывающий ветер. Чилдермасс ничего не говорил, беспрекословно подчинялся всем просьбам персонала и, как только ему представилась возможность, крепко заснул. Мистер Сегундус тешил себя мыслью о том, что его старый знакомый приехал в Старкросс именно за отдыхом, однако на следующее утро, когда Чилдермасса не удалось разбудить, ему стало по-настоящему не по себе.
Чилдермасс проспал весь день и всю ночь. Утром следующего дня мятущаяся душа мистера Сегундуса взяла верх над рассудком, подсказывавшим, что Чилдермасс мог просто страдать от переутомления и нуждаться в долгом сне, и мистер Сегундус отправился проведать своего гостя. Спящим людям подобало иметь вид спокойный и умиротворённый, однако этого человека это правило, как и большинство других, обходило стороной. Он, как и прежде, выглядел бесноватым бродягой: длинные спутанные волосы с неопрятными клоками седины, которой мистер Сегундус раньше не замечал, чёрные тени под глазами… Мистер Сегундус вновь подумал о том, что по всем внешним признакам Чилдермасса можно было бы скорее счесть головорезом, чем чародеем. Мысль эта пришлась крайне некстати, так как совпала с безотчётным порывом поправить пациенту подушки. Затея поправлять подушки преступно выглядящим типам мистеру Сегундусу не то, чтобы претила, но ввергала в смущение.
Мистер Сегундус прикоснулся к запястью спящего, чтобы измерить пульс, и заметил ещё одну деталь, которой не видел раньше. На левой руке Чилдермасса виднелся ещё один шрам — будто бы кто-то вырезал прямо на коже какой-то вычурный символ, а потом так и не дал правильно зажить. След от пореза был искажен и перекошен, но мистер Сегундус видел, что вырезанный символ не мог принадлежать ни к одному из ныне существующих языков. Он был слишком сложен для обыкновенной буквы и имел совершенно иное начертание, нежели иероглифы восточных народов. Мистер Сегундус развернул запястье спящего, чтобы разглядеть рисунок поближе; отчего-то ему показалось, что он уже где-то видел этот символ…
— Это язык Короля.
Голос Чилдермасса был сиплым и надтреснутым, но всё равно узнаваемым.
— Предупреждая дальнейшие вопросы, — негромко сказал он, — отмечу, что это не клеймо и не невольничья метка. Я имел глупость сам вырезать этот знак, когда не видел иного способа сохранить его форму в памяти. — Заметив, что мистер Сегундус открыл рот, чтобы задать вопрос, Чилдермасс мрачно присовокупил: — Пера и чернильницы при этом у меня при себе не было, если вы намеревались спросить об этом.
Мистер Сегундус, смутившись, отпустил руку Чилдермасса и выразился в том ключе, что не имеет сомнений в умственных способностях своего пациента, и оттого вопрос его носил совершенно иной характер. Чилдермасс насмешливо изогнул бровь и уточнил, что же, в таком случае, хотел спросить мистер Сегундус.
— Сущую чепуху, — уныло признался мистер Сегундус.
Чилдермасс заверил его в том, что за прошедшие дни успел истосковаться по обыденной человеческой чепухе. Помявшись, мистер Сегундус сказал:
— Вы назвали свой поступок глупостью, сэр. Однако я не вижу в нём ничего неразумного. Будь я в обстоятельствах, которые вы описали, и сочти я важным…
Странный звук со стороны постели пациента заставил его остановиться. Чилдермасс едва слышно, сипло и очень невесело смеялся.
— Вы не знаете, — отсмеявшись, сказал он. — Этот символ был всего лишь первым знаком в огромной книге. Я понял, что истеку кровью прежде, чем скопирую всё. Я не лукавил, когда называл это глупостью, мистер Сегундус. По счастью, это уже в прошлом.
Мистер Сегундус, помедлив, проговорил:
— Я не могу настаивать на том, чтобы вы раскрыли мне ваши замыслы и причины, которые привели вас в Старкросс. Однако мне хотелось бы быть вам другом и помощником в любом деле, которое вас гнетёт.
— Это может вас изменить, — тихо сказал Чилдермасс, посерьёзнев.
Мистер Сегундус горячо возразил, что не имеет никаких опасений за изменения в своей жизни, настоящей и будущей, если дело столь серьёзно, как ему представлялось при взгляде на пациента.
— Начнём с того, что моё собственное будущее для меня сейчас более, чем туманно, — пробормотал Чилдермасс.
— Вы всегда можете разложить карты! — запротестовал мистер Сегундус.
Бесцветным тоном, глядя куда-то в противоположную стену, хотя мистер Сегундус точно знал, что там не на что было смотреть, Чилдермасс отвечал, что у него больше нет карт. По его словам, его колода сгорела, когда он выбирался из топей вокруг владений Шёпота. Он говорил, что сны, живущие на болотах, пришлось кормить символами, чтобы они не съели ни его, ни его коня — а никаких символов, кроме карт, у Чилдермасса с собой не было. Он рассказывал, как с каждой сгоревшей картой сгорал один сон, и мистер Сегундус чувствовал себя таким же сбитым с толку, как когда слушал сказки, которыми разговаривала леди Поул.
— Я уничтожил семьдесят шесть, — завершил свой рассказ Чилдермасс, по-прежнему глядя в стену. — Оставшиеся две в нагрудном кармане моего жилета; думаю, вы и без моего толкования поймёте, что они мне говорят.
— Сны? — беспомощно переспросил мистер Сегундус. — Символы?.. Заклинаю вас, сэр, поясните, о чём вы. Я не смогу вам помочь, если не буду знать, с чем имею дело!
Чилдермасс медленно повернул голову и посмотрел мистеру Сегундусу прямо в глаза.
— Вы в любом случае не сможете мне помочь, — спокойно сказал он. — Я пришёл к вам за не помощью. Я пришёл к вам за покоем.
Мистер Сегундус принялся горячо возражать, поскольку даже та малая толика магии, которая была доступна его пониманию, могла бы облегчить состояние Чилдермасса, но тот только криво улыбнулся в ответ.
— Довольно, — мягко прервал он мистера Сегундуса. — Скажите, сэр, моя записная книжка — она ещё у вас?.. Я был бы вам премного обязан, если бы вы принесли её и уцелевшие карты. Постарайтесь только не прикасаться к ним без перчаток. — Поймав осуждающий взгляд мистера Сегундуса, Чилдермасс снова усмехнулся и прибавил: — Даю вам слово, что, как только вы выполните мою просьбу, я постараюсь описать, что со мной произошло.
— И не станете препятствовать попыткам вам помочь, — присовокупил мистер Сегундус.
— Клянусь Книгой и Птицей, — серьёзно сказал Чилдермасс.
Сегундус так же серьёзно кивнул ему в ответ и удалился на поиски нужных предметов.
Карты действительно нашлись во внутреннем кармане жилета Чилдермасса — по счастью, его ещё не успели забрать прачки. Памятуя о предостережении, мистер Сегундус достал карты с величайшей осторожностью, обернув руку платком. Рисунки уже совсем выцвели и отчасти стёрлись, но ещё были различимы: человек в костюме шута, которого за ноги хватал бродячий пёс, и склонившийся над столом с магическими ингредиентами волшебник. Карты были прохладными на ощупь, и мистер Сегундус крайне аккуратно завернул их в платок, чтобы невзначай не прикоснуться. Записная книжка Чилдермасса хранилась у мистера Сегундуса в столе, и на её поиски времени тратить не пришлось. Подумав, мистер Сегундус вооружился пером, бумагой и чернильницей и, успокоенный такой экипировкой, поспешил в комнату пациента.
Чилдермасс, судя по всему, не был способен ждать чего-либо, не предпринимая никаких действий, так что мистер Сегундус застал его умывшимся, побрившимся и уже практически полностью облачённым в принесённую горничной одежду. Судя по тому, какими страшными космами свисали его волосы, причёсываться Чилдермасс считал последним, что ему было необходимо. Чистая рубашка сидела на нём слегка мешковато и была ещё не до конца застёгнута, так, что мистер Сегундус видел часть шрама, оставленного выстрелом несколько лет назад.
— Иногда ноет на погоду, — проследив направление взгляда мистера Сегундуса, с кривой усмешкой сказал Чилдермасс. — Вы всё собрали?
Мистер Сегундус рассеянно кивнул. До сегодняшнего дня он весьма смутно представлял себе, как мог выглядеть чисто выбритый и не вполне одетый Чилдермасс, и новое знание его слегка беспокоило. Чилдермасс, оставшийся равнодушным к замешательству мистера Сегундуса, без лишних церемоний вынул у волшебника из рук свою записную книжку и принялся её листать.
— Нам понадобится серебряное блюдо, — задумчиво сказал он, наощупь взяв с постели жилет и надевая его, не отрывая взгляда от непонятных надписей на странице, — две восковых свечи и соль.
Мистер Сегундус без лишних возражений распорядился насчёт всего, что попросил его гость. Пока они ждали, Чилдермасс, привычный к роли слуги, привёл в порядок постель и расчистил место на столике, стоявшем у окна. Мистер Сегундус был склонен с прискорбием признать, что на протяжении всего действа сам он стоял в углу, как истукан, поскольку небезосновательно полагал лишним приближаться к занятому своими мыслями Чилдермассу без крайней нужды9.
___________________________
9 В последующие годы в своей переписке с Джоном Чилдермассом мистер Сегундус вспоминал тот день с малопонятной стороннему наблюдателю иронией. «Признаться, до сих пор меня терзает мысль о том, как бы прошёл наш магический опыт, не будь в комнате стола», — писал Сегундус. В своём ответном письме Чилдермасс прилагал подробную диаграмму проведения ритуала восстановления и очищения с использованием серебра и соли, давая пометку: «Это уместилось бы и на подоконнике, друг мой».
___________________________
К изумлению мистера Сегундуса, Чилдермасс не стал чертить принесённой солью ни кругов, ни иных знаков. Он поставил блюдо на центр стола и высыпал на него весь мешочек соли ровным толстым слоем, разделив получившуюся поверхность двумя чертами на четыре части. Затем он жестом подозвал Сегундуса.
— Вы лучше меня сориентируете линии по сторонам света, — сказал он, указывая на блюдо.
Возможно, мистер Сегундус и не вёл постоянных наблюдений за положением небесных светил, однако он твёрдо знал, что окна комнаты, в которой они находились, выходили на восток. Выслушав сбивчивые указания Сегундуса, Чилдермасс чуть развернул блюдо. На концах линии, ведущей с востока на запад, он установил свечи. С северной стороны он положил Мага, а с южной — Глупца.
— Я обещал вам всё рассказать, — снова начав перелистывать страницы записной книжки, проговорил Чилдермасс. — Можете ли вы обещать мне, что не будете пытаться повторить мой путь?
— Я не могу давать обещания о том, чего не знаю, сэр, — честно сказал мистер Сегундус.
Чилдермасс оторвал взгляд от записей и посмотрел на второго волшебника, словно изучая. Мистер Сегундус невольно отпрянул от столь пристального внимания, однако Чилдермасс не собирался спорить или возражать. Взгляд его и голос, когда он заговорил, были необычайно мягкими.
— Я не требую от вас клятв, мистер Сегундус. Единственное, чего я желаю — предостеречь вас от ошибки, которой может стать повторение моего безрассудства. К северу от Йорка есть дубовая роща; деревья в ней растут так, словно их специально высадили в несколько пересекающих друг друга кругов. Через эту рощу можно попасть на волшебную тропу. Вам всего только и нужно, что выбрать час, когда тени длиннее всего, и следовать в рощу, ступая на свою тень. Сперва то место, в которое вы попадаете, внушает лишь восторг и трепет: всё вокруг утоплено в синих тенях, а на голых стволах деревьев растут цветы, которые начинают петь, как только чувствуют приближение живого существа. Однако в самом сердце этого места, там, где заканчивается тропа, начинаются топи. Это последний рубеж перед местом, которое называют владениями Шёпота.
— Кто называет? — не сдержался мистер Сегундус.
— Не могу сказать вам точно, сэр, — после секундного молчания признал Чилдермасс. — Цветы называли те места именно так. Я был склонен поверить им на слово.
Мистер Сегундус принёс свои извинения за то, что прервал рассказ, и попросил Чилдермасса продолжать.
— Владения Шёпота похожи одновременно на дерево и на замок, — снова заговорил тот. — Их корни уходят в туман и топи, а крона уносится далеко ввысь. Там не растут поющие цветы, однако беспрестанно слышны тихие голоса. Нутро ствола заполнено лестницами и коридорами, которые не создавала ничья рука: они просто так выросли. Я шёл туда по совету своих карт, которые давали мне подсказки. Если человек проведёт ночь во владениях Шёпота, держа в разуме вопрос, он узнает на него ответ.
— Но это же владения фейри! — воскликнул мистер Сегундус, снова не в силах сдержать волнение. — Ничто из того, что происходит по законам фейри, не даётся смертным так, чтобы не пришлось платить за это несоизмеримую цену!
Чилдермасс на некоторое время замолк, а затем осведомился о том, какое в тот день было число. Мистер Сегундус ответил, что было двадцать первое сентября. Чилдермасс помолчал ещё с минуту.
— Я зашёл во владения Шёпота двенадцатого августа, сэр, — наконец сказал он. — И провёл там ровно одну ночь. И один бесконечный день, который ушёл у меня на то, чтобы выбраться оттуда и сразу же отправиться к вам. Судите сами, сколько у верхового уйдёт на то, чтобы доехать от Йорка до Старкросса. Мне ещё повезло, что эти день и ночь длились всего лишь месяц с небольшим, а не несколько лет. Там, где я был, время идёт иначе, но, пусть я и не чувствовал голода и жажды, я провёл всё это время без сна; сомневаюсь, что я смог бы продержаться дольше и остаться в здравом уме…
Мистер Сегундус стоял и смотрел на Чилдермасса, будучи не в силах произнести ни слова. Поступок чародея не вызывал в нём ни осуждения, ни восхищения; один только безотчётный ужас.
— Вы что-то упоминали о снах, — тихо сказал он.
— Да, разумеется, — горько усмехнулся Чилдермасс. — Видите ли, мистер Сегундус… Я не мог помыслить ни о том, что время сыграет со мной такую странную шутку, ни о том, что моему уходу могут воспрепятствовать. Сны живут на болотах, отделяющих владения Шёпота от леса с поющими цветами. Я мало что могу о них рассказать, кроме одного: они голодны и очень одиноки. Если верить песням цветов, эльфы ловят самые страшные сны в сосуды из серебра и паутины, чтобы пугать ими людей10. По всей видимости, сны с болот поглощают всех, кто способен спать и грезить, и тем самым продлевают своё существование. Друг с другом они не переговариваются и чаще всего рыскают поодиночке. К сожалению, их привлекало любое знание и любые несущие смысл символы, и мне пришлось спасаться бегством, пожертвовав львиной долей своей колоды, чтобы задержать их.
___________________________
10 По мнению авторитетных исследователей, большая часть племён фейри, объединённых общими морфологическими признаками и отзывающихся на прозвание «эльфы», вообще лишена способности спать.
___________________________
— Скажите, — едва слышно проговорил мистер Сегундус, глядя на незажжённые свечи и истрёпанные карты на столе, — ваш вопрос… ответ на него стоил всего этого?
— Каждой сгоревшей карты и каждого седого волоса, — без колебаний ответил Чилдермасс.
— Что же… — начал мистер Сегундус, замолкая на полуслове и проклиная себя за излишнее любопытство.
Его собеседника эта заминка в некоторой степени позабавила.
— Что я хотел узнать — вы ведь это хотели спросить, сэр? — невесело ухмыльнулся Чилдермасс. Он развернул свою записную книжку лицом к мистеру Сегундусу, так, что он мог различить вязь непонятных символов, и вкрадчиво спросил: — Вы знаете, что вы хранили всё это время?
Символы на страницах словно жили своей жизнью, перетекая из одного в другой. Невозможно было различить, где каждый из них по-настоящему начинался и где заканчивался. Мистер Сегундус подумал о том, что видел нечто подобное совсем недавно. Когда он вспомнил о шраме на левом запястье Чилдермасса, ответ пришёл к нему сам собой.
— Полагаю, это копия книги, написанная Королём-Вороном, — негромко ответил мистер Сегундус. — Сказать по чести, сэр, я просто не вижу никакого иного объяснения. Возможно ли, что я прав?
Чилдермасс кивнул.
— Это копия всех символов, покрывающих тело уличного чародея Винкулюса, — сказал он. — У меня ушло несколько недель на то, чтобы всё скопировать и отпустить его с миром, однако, как я ни старался, я не мог понять язык Короля. Временами мне казалось, что я совсем близок к разгадке, однако смысл ускользал. Поэтому, как только я разглядел нужные подсказки в том, что говорили мне карты, я отправился во владения Шёпота, чтобы получить ответ на свой вопрос.
Не обязательно было произносить вслух то, к чему Чилдермасс вёл. Он был прав, признал мистер Сегундус; умение читать язык Короля стоило и месяца без сна, и сгоревшей колоды, и седины, и любых других жертв. Последний настоящий Чтец умер много лет назад, не дождавшись своей Книги. Возможно, Чилдермасс и не был Чтецом по рождению и призванию, но в целеустремлённости и упорстве ему сложно было отказать.
Эта мысль внезапно испугала мистера Сегундуса больше, чем всё, услышанное до этого. Вся истинная, первобытная магия, которой научил Англию Джон Аскгласс, Король-Ворон, была записана в виде мелких значков в одной небольшой записной книжке, которую мог прочесть только один человек. В руках Чилдермасса теперь была настоящая власть, и уже от одного этого мистера Сегундуса бросало в дрожь. Если же помыслить о том, что ждало мир, если бы Чилдермасс решил переписать эту книгу на языке, понятном обычным людям…
Мистер Сегундус очнулся от оцепенения, в которое его ввели его размышления, от осторожного прикосновения. Чилдермасс стоял рядом, положив руку ему на плечо, и смотрел на него полным терпения взглядом.
— Не стоит страшиться того, что принесёт с собой Книга, мистер Сегундус, — сказал он. — Да, я теперь понимаю сам язык… Но на то, чтобы верно расшифровать хотя бы часть символов, уйдут годы. Письмена Короля постоянно меняются. Может статься, когда я в следующий раз встречу чародея Винкулюса, его тело будут покрывать совершенно другие знаки, и мне придётся повторять свой труд снова и снова. Возможно, весь остаток жизни. Или даже больше — разумеется, если моему Королю не надоест и он не решит действительно вернуться на английский трон…
Мистер Сегундус слабо улыбнулся этим словам.
— Однако же, часть символов вы уже можете истолковать, — сказал он, кивая на стоявшее на столе блюдо с солью. — И даже использовать.
В ответ на это Чилдермасс только усмехнулся и отступил, чтобы зажечь свечи.
— Во всяком случае, — с неприятной ухмылкой проговорил он, — я очень надеюсь на то, что всё понял правильно.
{masterpost}