адекват дьявола
Создание сообщества с любиццким переводом "The Devil In Amber" слегка подвисло по техническим причинам идиотизма дайриков.
Поэтому переведённый на данный момент кусок (три первых страницы) выкладываю целиком тут, и да простит меня Гэтисс и его авторское право.
Диавол в янтаре.
I. Праздно павший.
Он был американцем, так что было совершенно справедливо его пристрелить.
Я уже один раз зацепил этого малого — куда-то в район его дряблого филе, — и теперь находился в пылу преследования со свойственным мне упрямством, за которое я в определённой степени известен. Вследствие причин, которые я сочту слишком скучными, чтобы останавливать на них внимание, в текущий момент я балансировал на подножке автомобиля, в буквальном смысле проносясь сквозь захлёбывавшиеся улицы Манхэттена. Передо мной в своём великолепном изяществе маячила новостройка Крайслер Билдинг, вонзавшаяся подобно мечу в холодное, ослепительно голубое небо. Лёд и солнце отбрасывали блики с его облицовки — болезненно яркие, вонзавшиеся в глаза, как иглы.
Для тех из вас, кто не в курсе (Бог мой, да где вас носило?) — меня зовут Люцифер Бокс: художник, временами автобиограф и агент (более чем секретный) правительства Его Величества. Печально вас об этом информировать, но художественная моя карьера в настоящее время пребывала в некотором штиле. Мода, псина весёлая, но непостоянная, двигалась дальше, и светлые умы новой школы созерцали меня с подозрением. Отцветший, старомодный, довоенный (имеется в виду Великая война, как вы понимаете; хотя с моей точки зрения ничего особенно великого в ней не было). Среди засилья сюрреализма, кубизма и чего-то-там-изма был драгоценно мал спрос на услуги превосходных портретистов, вроде вашего покорного слуги. О, не протестуйте! Скромность — это для любителей.
Даже поместное дворянство, в своё время просто-таки топившее меня в заказах, тоже впало в рабство проклятой новой религии фотографии, и теперь только и занималось заполнением бутылочно-зелёных стен своих загородных гнездилищ жуткими дагерротипами собственных вымученных улыбок. А я остался, как есть, прекрасной бабочкой времён правления короля Берти: уже не так молод, уже бывал отвергнут, волосы короче, седины больше — но хотя бы фигура осталась прежней, как у юноши, и на том спасибо.
Подтянувшись, распластавшись по холодному металлу автомобиля, я взглянул в собственное искажённое отражение в стекле окна. Все ещё способен привлечь взгляд, вне всякого сомнения, и эти глаза со временем не потеряли ни голубизны, ни холода, ни ясности.
Но довольно об Искусстве! К счастью, у меня в жизни были и другие интересы, и, когда я не был занят демонстрацией своей мазни стремительно скучневшей публике, я, как уже говорилось выше, раздавал смерть и насилие так же радостно, как выжимал на палитру ализарин алый или марс жёлтый. У каждого мужчины должно быть хобби.
Проблема была в том, что в последнее время и из этого процесса тоже повыцвела радость. Но не буду забегать вперёд.
Типа, существование которого мне надо было прекратить в тот чудесный декабрьский день, звали Хаббард. Хаббард по кличке Шкаф, вы только представьте (колонисты любят свои школьные прозвища) — причём его любопытная кличка была обусловлена не столько его нескладной фигурой, сколько тем, что он был скупщиком краденого. Поговаривали, что шкафчик Хаббарда никогда не бывал пуст.
Толстый дурень, впрочем, несколько отклонился от своего типичного курса с крадеными драгоценностями и грубыми подделками под Демута, оказавшись, насколько утверждали слухи, разумом, руководившим потоком дешёвого кокаина, который в данный момент затопил злачные места Нью-Йорка. Так что, пока эта гангрена не расползлась дальше и не стала совсем безнадёжной, Хаббарда следовало немедленно убрать со сцены.
Я как раз был в городе, завязывая концы другого дела (поразительной истории суматранских автоматов придётся подождать другого дня), и, едва я с ним закончил, мне спешно перевели стрелки на путь погони за этим гнусным наркобароном.
Я пригнулся, когда машина замедлила ход. Кровь толстяка была ярко видна на снегу, оставляя след из аккуратных багровых завитушек, как будто она проливалась из дырявой банки с краской. Если у меня был шанс покончить с ним до обеда, у меня было на примете одно местечко в трущобах, где подавали потрясающие клубные сэндвичи с чёрной икрой.
Соскочив с подножки, я прижался к закопчённой стене ближайшего особняка и проводил взглядом пропыхтевший дальше автомобиль, изрыгавший звуки похлеще автомата Льюиса.
Лихо сдвинув шляпу набекрень, я выждал секунду, отдавая себе отчёт в том, что, чёрт возьми, произвожу впечатление. Боюсь, я себе довольно-таки нравился — но в то время все были от себя в восторге, так с какой стати мне было пропускать всё веселье?
След сворачивал с тротуара, — или в Америке это стоило называть «мостовая», — и я двинулся по нему, и моё дыхание причудливым выхлопом летело впереди меня. Воздух был тяжёлым от запахов польской кухни и неубранного мусора.
Спеша через смешанные с грязью до коричневого цвета сугробы по сворачивавшему куда-то направо следу, в какой-то момент я обнаружил себя в изголодавшемся по свету дворе. Посередине его, задушенная снегом, стояла причудливая маленькая деревянная церковь, хрупкая и неказистая — если не считать того, что ступеньки её входа были раскрашены в горошек свежей кровью. Дверь в церковь была слегка приоткрыта. Ему было не уйти от меня.
Ту би континьюэд, как только я додолбаю сообщество, йа, зо!))
Поэтому переведённый на данный момент кусок (три первых страницы) выкладываю целиком тут, и да простит меня Гэтисс и его авторское право.
Диавол в янтаре.
I. Праздно павший.
Он был американцем, так что было совершенно справедливо его пристрелить.
Я уже один раз зацепил этого малого — куда-то в район его дряблого филе, — и теперь находился в пылу преследования со свойственным мне упрямством, за которое я в определённой степени известен. Вследствие причин, которые я сочту слишком скучными, чтобы останавливать на них внимание, в текущий момент я балансировал на подножке автомобиля, в буквальном смысле проносясь сквозь захлёбывавшиеся улицы Манхэттена. Передо мной в своём великолепном изяществе маячила новостройка Крайслер Билдинг, вонзавшаяся подобно мечу в холодное, ослепительно голубое небо. Лёд и солнце отбрасывали блики с его облицовки — болезненно яркие, вонзавшиеся в глаза, как иглы.
Для тех из вас, кто не в курсе (Бог мой, да где вас носило?) — меня зовут Люцифер Бокс: художник, временами автобиограф и агент (более чем секретный) правительства Его Величества. Печально вас об этом информировать, но художественная моя карьера в настоящее время пребывала в некотором штиле. Мода, псина весёлая, но непостоянная, двигалась дальше, и светлые умы новой школы созерцали меня с подозрением. Отцветший, старомодный, довоенный (имеется в виду Великая война, как вы понимаете; хотя с моей точки зрения ничего особенно великого в ней не было). Среди засилья сюрреализма, кубизма и чего-то-там-изма был драгоценно мал спрос на услуги превосходных портретистов, вроде вашего покорного слуги. О, не протестуйте! Скромность — это для любителей.
Даже поместное дворянство, в своё время просто-таки топившее меня в заказах, тоже впало в рабство проклятой новой религии фотографии, и теперь только и занималось заполнением бутылочно-зелёных стен своих загородных гнездилищ жуткими дагерротипами собственных вымученных улыбок. А я остался, как есть, прекрасной бабочкой времён правления короля Берти: уже не так молод, уже бывал отвергнут, волосы короче, седины больше — но хотя бы фигура осталась прежней, как у юноши, и на том спасибо.
Подтянувшись, распластавшись по холодному металлу автомобиля, я взглянул в собственное искажённое отражение в стекле окна. Все ещё способен привлечь взгляд, вне всякого сомнения, и эти глаза со временем не потеряли ни голубизны, ни холода, ни ясности.
Но довольно об Искусстве! К счастью, у меня в жизни были и другие интересы, и, когда я не был занят демонстрацией своей мазни стремительно скучневшей публике, я, как уже говорилось выше, раздавал смерть и насилие так же радостно, как выжимал на палитру ализарин алый или марс жёлтый. У каждого мужчины должно быть хобби.
Проблема была в том, что в последнее время и из этого процесса тоже повыцвела радость. Но не буду забегать вперёд.
Типа, существование которого мне надо было прекратить в тот чудесный декабрьский день, звали Хаббард. Хаббард по кличке Шкаф, вы только представьте (колонисты любят свои школьные прозвища) — причём его любопытная кличка была обусловлена не столько его нескладной фигурой, сколько тем, что он был скупщиком краденого. Поговаривали, что шкафчик Хаббарда никогда не бывал пуст.
Толстый дурень, впрочем, несколько отклонился от своего типичного курса с крадеными драгоценностями и грубыми подделками под Демута, оказавшись, насколько утверждали слухи, разумом, руководившим потоком дешёвого кокаина, который в данный момент затопил злачные места Нью-Йорка. Так что, пока эта гангрена не расползлась дальше и не стала совсем безнадёжной, Хаббарда следовало немедленно убрать со сцены.
Я как раз был в городе, завязывая концы другого дела (поразительной истории суматранских автоматов придётся подождать другого дня), и, едва я с ним закончил, мне спешно перевели стрелки на путь погони за этим гнусным наркобароном.
Я пригнулся, когда машина замедлила ход. Кровь толстяка была ярко видна на снегу, оставляя след из аккуратных багровых завитушек, как будто она проливалась из дырявой банки с краской. Если у меня был шанс покончить с ним до обеда, у меня было на примете одно местечко в трущобах, где подавали потрясающие клубные сэндвичи с чёрной икрой.
Соскочив с подножки, я прижался к закопчённой стене ближайшего особняка и проводил взглядом пропыхтевший дальше автомобиль, изрыгавший звуки похлеще автомата Льюиса.
Лихо сдвинув шляпу набекрень, я выждал секунду, отдавая себе отчёт в том, что, чёрт возьми, произвожу впечатление. Боюсь, я себе довольно-таки нравился — но в то время все были от себя в восторге, так с какой стати мне было пропускать всё веселье?
След сворачивал с тротуара, — или в Америке это стоило называть «мостовая», — и я двинулся по нему, и моё дыхание причудливым выхлопом летело впереди меня. Воздух был тяжёлым от запахов польской кухни и неубранного мусора.
Спеша через смешанные с грязью до коричневого цвета сугробы по сворачивавшему куда-то направо следу, в какой-то момент я обнаружил себя в изголодавшемся по свету дворе. Посередине его, задушенная снегом, стояла причудливая маленькая деревянная церковь, хрупкая и неказистая — если не считать того, что ступеньки её входа были раскрашены в горошек свежей кровью. Дверь в церковь была слегка приоткрыта. Ему было не уйти от меня.
Ту би континьюэд, как только я додолбаю сообщество, йа, зо!))
-
-
02.03.2011 в 22:23-
-
02.03.2011 в 22:23-
-
02.03.2011 в 22:35Лёд и солнце обрасывали блики
а это так, истеричное х)))
-
-
02.03.2011 в 22:39И об истеричном: с Суматры меня скосило нафиг, ты понимаешь)))))))
-
-
02.03.2011 в 23:19очень похоже, очень!!!
Автор хоть и не Гэтисс, но тоже тот еще крендель
рекомендую ознакомиться в момент острой нехватки авантюристов в окружающей действительности
-
-
02.03.2011 в 23:31я в русском таких слов не знаю, а вы с английского так шикарно переводить умудряетесь х))сообщество? целое сообщество?! *,...,*
-
-
02.03.2011 в 23:46Варенье-на-завтра сообщество? целое сообщество?! Я одна не потяну просто))
Спасибо на добром слове: там такой оригинал, что иначе переводить не получается
-
-
03.03.2011 в 00:07Начало впечатляет, да :-)
-
-
03.03.2011 в 00:11-
-
03.03.2011 в 11:51Такой проект организовать!
И как же я, оказывается, скучала за лапочкой-Люцифером.
Скромность — это для любителей.
-
-
04.03.2011 в 21:01Он был американцем, и потому пристрелить его было бы совершенно справедливым. В английском и русском расстановка логических акцентов разная, а в английском предложении оно делается как раз на "only fair".
"Choked streets" - что-то у меня вызывает сомнение, что они были именно "захлебывающимися", там ведь речь идет не о дожде? Это самое "choked" относится скорее на счет задымленности, или вообще уличного трафика.
С Хаббардом, вероятнее всего - непереводимая игра слов. Что в общем-то достаточно частое явление.
-
-
04.03.2011 в 23:48А вот про захлёбывающиеся - тут речь как раз о трафике и мусоре. Просто я думаю, стоит ли это лишними словами подчеркнуть...
-
-
05.03.2011 в 00:01А что там за сообщество? Мне интересно.